Все просто, красиво и ... да хорошо блять! Не то что это порочный
Хотя я знаю, что и Альтер не без грешка и Лайтвудцест - ее стихия.
Но это очень красиво
Пишет alter-sweet-ego:
ЗАЙДИ КО МНЕ И ПОСМОТРИ НА ЗВЁЗДЫ (дженогет)
Автор: alter-sweet-ego
Размер: мини (1 400 слов)
Пейринг/Персонажи: Алек Лайтвуд/Изабель Лайтвуд ну или Алек Лайтвуд | Изабель Лайтвуд, как вам больше нравится
Категория: дженогет
Жанр: ангст, романс, фигня
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Изабель пять, восемь, одиннадцать, тринадцать, пятнадцать, шестнадцать и двадцать один, но ничего, решительно ничего не меняется. Это же Алек.
Предупреждение: фанон цветёт махровым цветом
Я дарю это SperryVorobey, потому что она замечательная :3
читать***
Изабель пять, и ей частенько снятся кошмары.
Изабель пять, и если ей снятся кошмары, то она выбирается из-под одеяла и по холодным плитам на полу Института шлёпает в комнату к Алеку. Днём они играют — ну, мол, на тёмные не наступать, но ночью эти игры не имеют значения, и Изабель наступает на все подряд. Главное, побыстрее добраться.
Чтобы дотянуться до дверной ручки, ей приходится встать на цыпочки, чтобы открыть дверь — навалиться всем телом, но дальше всё становится проще. Дальше — уютная темнота, правда, уютная, а совсем не пугающая, и широкая кровать Алека: толстый матрас, две подушки, полосатое одеяло.
— Иззи? — он вопросительно поднимается на постели и, зевая, трёт глаза.
— Алек, — шёпотом отвечает она.
Это такая игра, можно просто позвать друг друга по имени, и не надо ничего объяснять. Изабель сдувает чёлку с лица и забирается к Алеку. Она соскальзывает пару раз, потому что всё в этом Институте такое гигантское, но в конце концов он протягивает ей руку и всё становится хорошо.
Это же Алек.
На потолке у него — зелёные звёзды, они сияют и переливаются, совсем как настоящие.
***
Изабель восемь, и у её любимой куклы отрывается голова.
Нет, не так.
Изабель восемь, и её любимый столовый нож оказался настолько острым, что у неё получилось отпилить кукле голову. Изабель понравилось резать, но не понравились куклы без головы, и поэтому она просит Алека что-нибудь с этим сделать.
Алек уже почти взрослый, у него уже есть свои первые руны, и Изабель любит его за то, что он всё равно продолжает с нею играть. Если он когда-нибудь попробует перестать, она закатит истерику. Или выпрыгнет в окно. Или отпилит ему голову столовым ножом.
Изабель никогда, никогда, никогда его не отпустит.
***
Изабель одиннадцать, она сидит за обеденным столом, и тыльная сторона ладони подмигивает ей перевёрнутым глазом.
Это её первая руна, и она собой даже гордится.
— Ты молодец, — Алек накрывает её руку своей, и Изабель улыбается, чувствуя себя совсем-совсем взрослой.
Фырканье Джейса камнем врезается в их стекло, разбивая идиллию.
— Да, молодец, — насмешливо вставляет он, раскачиваясь на стуле и щурясь. — Я думал, будет реветь, как девчонка.
Изабель едва удерживается от того, чтобы расправить хлыст и ударить. Её останавливает только то, что она ещё не очень хорошо умеет с ним обращаться — отец подарил ей хлыст всего только год назад, и она никогда не была особенно усердной на тренировках.
Виновато улыбнувшись, Алек убирает ладонь, и ревность душным одеялом накрывает Изабель с головой. В этот момент она почти ненавидит их, мальчишек, с их дурацкими шутками, с их пересмешками, с их глупым миром, в который они не желают её пускать.
Обида, ядовитая, болезненная, жжёт сильнее, чем чужое стило, и, не выдержав её взгляда, Алек отводит глаза. Весь обед он старается на неё не смотреть, а Джейс смеётся ещё обиднее, чем обычно, и Изабель остаётся только стискивать под столом кулаки.
А вечером Алек приходит в тренировочный зал и занимается с ней, а не с Джейсом.
С ней, а не с Джейсом.
С ней — пока она через два месяца не укладывает Джейса на обе лопатки.
***
Изабель тринадцать, и сейчас у неё температура, а будущем, похоже, будет некрасивый шрам на спине.
Ходж зашил его, зарисовал парой Иратце и даже пообещал ничего не говорить маме и папе, но легче от этого, увы, не становится.
Она лежит на животе, Алек прижимает к её лбу холодную тряпку, и мир вокруг Изабель крутится одной сверкающей каруселью. Иногда он озаряется багровыми вспышками, но чаще всего это означает, что ей пора закрыть глаза и отдохнуть, а не что она идёт на поправку.
— Я же говорил, — Алек почти кричит, — я же говорил, чтобы ты туда не совалась!
Изабель ненавидит, когда на неё кричат. Когда он на неё кричит. Когда у неё так кружится голова и на сверкающей карусели становится невозможно кататься. Когда…
— Девчонка, что с неё взять, — говорит Джейс, и Изабель даже поднимает голову, чтобы посмотреть на него злобным взглядом.
И чтобы понять, что он шутит.
А Алек, видимо, нет.
В возмущении он ударяет рукой о колено и, сжав зубы, нахмурившись, быстрым шагом уходит из лазарета. Изабель смотрит ему в спину, хотя ей тяжело держать голову на весу и поворачивать шею.
Изабель смотрит ему в спину и не может понять, когда всё успело так измениться, почему Джейс относится к ней серьёзней, чем её собственный брат, и почему её собственный брат так смотрит на Джейса, когда остальные не замечают.
***
Изабель пятнадцать, и она знает ответы на все свои вопросы, но толку от этого нет никакого.
Изабель пятнадцать, и её зажимает в углу какой-то пьяный ублюдок, стискивая ей руки и пытаясь раздвинуть ноги коленом, а она слишком гордая, чтобы позвать на помощь.
Если бы рядом был Джейс, она закричала бы, не раздумывая, даже зная, что потом придётся несколько дней терпеть его шутки, но Джейс ушёл в другую сторону, а они с Алеком остались обследовать эти две подворотни, и она просто сбежала.
Звать Алека ей не хочется, звать Алека ей даже страшно, последнее время он и так слишком нервный.
Алек влюблён в Джейса, Джейс влюблён в самого себя и собственные клинки Серафима, Изабель всё видит и ей хочется выть от того, насколько в детстве всё было проще. Когда она просыпается от кошмаров, ей по-прежнему хочется пересечь коридор и, поднявшись на цыпочки, навалиться на дверь, чтобы оказаться в комнате Алека и он прогнал все плохие сны одним словом, но… Ручка двери теперь ей по грудь, и Изабель почти не приходится прилагать сил, чтобы открыть эту дверь.
Наверное, поэтому она почти не заходит.
Пьяный ублюдок прижимает её к кирпичной стене, и, если Изабель не хочет испортить своё белое платье, пора начинать что-то делать. Кое-как она освобождает руку с хлыстом и позволяет тому съехать по запястью в ладонь, но почти сразу же ублюдок отлетает от неё с идиотски-озадаченным видом.
Кинжал Алека торчит у него из плеча.
Глаза у Алека совершенно безумные, и ему хватает полшага для того, чтобы найти Изабель, оторвать от стены и прижать к себе, вышибая дыхание.
— Ты меня напугала, — шепчет он куда-то ей в волосы. — Ты ужасно меня напугала.
И ей почему-то становится очень сложно не разреветься сейчас, как девчонка.
— Прости, — так же шёпотом говорит Изабель.
Она извиняется за все два года, что они почти не общались друг с другом. Она извиняется за все кошмары, которые не давала прогнать. Она извиняется за всё на свете и надеется, что Алек всё понимает.
— Никогда так больше не делай.
— Не буду.
А через полчаса Алек решает, что хватит слоняться по улицам и лучше всего будет отправиться за демоном в клуб.
Так что они идут в «Адское логово».
***
Изабель шестнадцать, и в этом году у неё становится на одного брата меньше.
А потом едва не становится и на другого, когда пропадает Джейс.
И на третьего — когда Джейс возвращается, а Магнус уходит. Самое время вспомнить о том, каково было раньше, и каменный пол снова холодит ей ступни так, что приходится поджимать пальцы, а дверная ручка снова кажется невозможно высокой. Изабель думала, что уже забыла это ощущение, но нет.
У Алека по-прежнему две подушки в кровати, а вот зелёные звёзды давным давно отклеились с потолка, и родители, наверное, не обрадовались бы, обнаружив их в одной постели вдвоём, но Изабель знает, что именно так и должно быть.
Её голова уютно ложится Алеку на плечо, его пальцы привычно зарываются в её волосы, и они оба делают вид, что ей снова приснились кошмары. Ничего подобного, и кошмары на самом деле здесь снятся не ей, а ему, но Изабель уже успела понять, что есть вещи, которых Алек ни за что не произнесёт вслух.
Изабель шестнадцать, и она уже успела это понять, а Магнусу восемьсот, и он ничего, ни капли не понимает.
***
Изабель двадцать один, у неё двенадцатисантиметровые каблуки, золотой хлыст и тяжёлая война за плечами. И это много настолько, что она даже не против уступить Эмме Карстаирс звание лучшей Сумеречной Охотницы.
Изабель двадцать один, и она знает, что есть вещи намного важнее.
Она по-прежнему не умеет готовить ни рыбу с томатной пастой, ни суп из томатной пасты и рыбы, и в этом смысле даже здорово, что у Саймона другая диета. Была другая диета. Изабель хватило пары лет, чтобы понять, что от холода ей снятся кошмары.
…Стук каблуков дробным эхом отдаётся в ушах, когда она кончиками пальцев прикасается к бронзовой ручке. Дверь открывается так, будто только этого и ждала.
— Иззи? — Алек вопросительно поднимается на постели и, зевая, трёт глаза. Голос у него сонный.
— Алек, — шёпотом отвечает она.
Это такая игра, можно просто позвать друг друга по имени, и не надо ничего объяснять.
Изабель сдувает чёлку с лица и стягивает туфли, цепляя за задники. Она забирается к Алеку на постель, прячется под одеяло, и весь мир — сверкающая сумасшедшая карусель, — на какое-то время перестаёт существовать.
Это же Алек.
Через две недели Алеку исполняется двадцать три, и Изабель собирается подарить ему на день рождения упаковку фосфорных звёзд.
Fin~
URL записиАвтор: alter-sweet-ego
Размер: мини (1 400 слов)
Пейринг/Персонажи: Алек Лайтвуд/Изабель Лайтвуд ну или Алек Лайтвуд | Изабель Лайтвуд, как вам больше нравится
Категория: дженогет
Жанр: ангст, романс, фигня
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Изабель пять, восемь, одиннадцать, тринадцать, пятнадцать, шестнадцать и двадцать один, но ничего, решительно ничего не меняется. Это же Алек.
Предупреждение: фанон цветёт махровым цветом
Я дарю это SperryVorobey, потому что она замечательная :3
читать***
Изабель пять, и ей частенько снятся кошмары.
Изабель пять, и если ей снятся кошмары, то она выбирается из-под одеяла и по холодным плитам на полу Института шлёпает в комнату к Алеку. Днём они играют — ну, мол, на тёмные не наступать, но ночью эти игры не имеют значения, и Изабель наступает на все подряд. Главное, побыстрее добраться.
Чтобы дотянуться до дверной ручки, ей приходится встать на цыпочки, чтобы открыть дверь — навалиться всем телом, но дальше всё становится проще. Дальше — уютная темнота, правда, уютная, а совсем не пугающая, и широкая кровать Алека: толстый матрас, две подушки, полосатое одеяло.
— Иззи? — он вопросительно поднимается на постели и, зевая, трёт глаза.
— Алек, — шёпотом отвечает она.
Это такая игра, можно просто позвать друг друга по имени, и не надо ничего объяснять. Изабель сдувает чёлку с лица и забирается к Алеку. Она соскальзывает пару раз, потому что всё в этом Институте такое гигантское, но в конце концов он протягивает ей руку и всё становится хорошо.
Это же Алек.
На потолке у него — зелёные звёзды, они сияют и переливаются, совсем как настоящие.
***
Изабель восемь, и у её любимой куклы отрывается голова.
Нет, не так.
Изабель восемь, и её любимый столовый нож оказался настолько острым, что у неё получилось отпилить кукле голову. Изабель понравилось резать, но не понравились куклы без головы, и поэтому она просит Алека что-нибудь с этим сделать.
Алек уже почти взрослый, у него уже есть свои первые руны, и Изабель любит его за то, что он всё равно продолжает с нею играть. Если он когда-нибудь попробует перестать, она закатит истерику. Или выпрыгнет в окно. Или отпилит ему голову столовым ножом.
Изабель никогда, никогда, никогда его не отпустит.
***
Изабель одиннадцать, она сидит за обеденным столом, и тыльная сторона ладони подмигивает ей перевёрнутым глазом.
Это её первая руна, и она собой даже гордится.
— Ты молодец, — Алек накрывает её руку своей, и Изабель улыбается, чувствуя себя совсем-совсем взрослой.
Фырканье Джейса камнем врезается в их стекло, разбивая идиллию.
— Да, молодец, — насмешливо вставляет он, раскачиваясь на стуле и щурясь. — Я думал, будет реветь, как девчонка.
Изабель едва удерживается от того, чтобы расправить хлыст и ударить. Её останавливает только то, что она ещё не очень хорошо умеет с ним обращаться — отец подарил ей хлыст всего только год назад, и она никогда не была особенно усердной на тренировках.
Виновато улыбнувшись, Алек убирает ладонь, и ревность душным одеялом накрывает Изабель с головой. В этот момент она почти ненавидит их, мальчишек, с их дурацкими шутками, с их пересмешками, с их глупым миром, в который они не желают её пускать.
Обида, ядовитая, болезненная, жжёт сильнее, чем чужое стило, и, не выдержав её взгляда, Алек отводит глаза. Весь обед он старается на неё не смотреть, а Джейс смеётся ещё обиднее, чем обычно, и Изабель остаётся только стискивать под столом кулаки.
А вечером Алек приходит в тренировочный зал и занимается с ней, а не с Джейсом.
С ней, а не с Джейсом.
С ней — пока она через два месяца не укладывает Джейса на обе лопатки.
***
Изабель тринадцать, и сейчас у неё температура, а будущем, похоже, будет некрасивый шрам на спине.
Ходж зашил его, зарисовал парой Иратце и даже пообещал ничего не говорить маме и папе, но легче от этого, увы, не становится.
Она лежит на животе, Алек прижимает к её лбу холодную тряпку, и мир вокруг Изабель крутится одной сверкающей каруселью. Иногда он озаряется багровыми вспышками, но чаще всего это означает, что ей пора закрыть глаза и отдохнуть, а не что она идёт на поправку.
— Я же говорил, — Алек почти кричит, — я же говорил, чтобы ты туда не совалась!
Изабель ненавидит, когда на неё кричат. Когда он на неё кричит. Когда у неё так кружится голова и на сверкающей карусели становится невозможно кататься. Когда…
— Девчонка, что с неё взять, — говорит Джейс, и Изабель даже поднимает голову, чтобы посмотреть на него злобным взглядом.
И чтобы понять, что он шутит.
А Алек, видимо, нет.
В возмущении он ударяет рукой о колено и, сжав зубы, нахмурившись, быстрым шагом уходит из лазарета. Изабель смотрит ему в спину, хотя ей тяжело держать голову на весу и поворачивать шею.
Изабель смотрит ему в спину и не может понять, когда всё успело так измениться, почему Джейс относится к ней серьёзней, чем её собственный брат, и почему её собственный брат так смотрит на Джейса, когда остальные не замечают.
***
Изабель пятнадцать, и она знает ответы на все свои вопросы, но толку от этого нет никакого.
Изабель пятнадцать, и её зажимает в углу какой-то пьяный ублюдок, стискивая ей руки и пытаясь раздвинуть ноги коленом, а она слишком гордая, чтобы позвать на помощь.
Если бы рядом был Джейс, она закричала бы, не раздумывая, даже зная, что потом придётся несколько дней терпеть его шутки, но Джейс ушёл в другую сторону, а они с Алеком остались обследовать эти две подворотни, и она просто сбежала.
Звать Алека ей не хочется, звать Алека ей даже страшно, последнее время он и так слишком нервный.
Алек влюблён в Джейса, Джейс влюблён в самого себя и собственные клинки Серафима, Изабель всё видит и ей хочется выть от того, насколько в детстве всё было проще. Когда она просыпается от кошмаров, ей по-прежнему хочется пересечь коридор и, поднявшись на цыпочки, навалиться на дверь, чтобы оказаться в комнате Алека и он прогнал все плохие сны одним словом, но… Ручка двери теперь ей по грудь, и Изабель почти не приходится прилагать сил, чтобы открыть эту дверь.
Наверное, поэтому она почти не заходит.
Пьяный ублюдок прижимает её к кирпичной стене, и, если Изабель не хочет испортить своё белое платье, пора начинать что-то делать. Кое-как она освобождает руку с хлыстом и позволяет тому съехать по запястью в ладонь, но почти сразу же ублюдок отлетает от неё с идиотски-озадаченным видом.
Кинжал Алека торчит у него из плеча.
Глаза у Алека совершенно безумные, и ему хватает полшага для того, чтобы найти Изабель, оторвать от стены и прижать к себе, вышибая дыхание.
— Ты меня напугала, — шепчет он куда-то ей в волосы. — Ты ужасно меня напугала.
И ей почему-то становится очень сложно не разреветься сейчас, как девчонка.
— Прости, — так же шёпотом говорит Изабель.
Она извиняется за все два года, что они почти не общались друг с другом. Она извиняется за все кошмары, которые не давала прогнать. Она извиняется за всё на свете и надеется, что Алек всё понимает.
— Никогда так больше не делай.
— Не буду.
А через полчаса Алек решает, что хватит слоняться по улицам и лучше всего будет отправиться за демоном в клуб.
Так что они идут в «Адское логово».
***
Изабель шестнадцать, и в этом году у неё становится на одного брата меньше.
А потом едва не становится и на другого, когда пропадает Джейс.
И на третьего — когда Джейс возвращается, а Магнус уходит. Самое время вспомнить о том, каково было раньше, и каменный пол снова холодит ей ступни так, что приходится поджимать пальцы, а дверная ручка снова кажется невозможно высокой. Изабель думала, что уже забыла это ощущение, но нет.
У Алека по-прежнему две подушки в кровати, а вот зелёные звёзды давным давно отклеились с потолка, и родители, наверное, не обрадовались бы, обнаружив их в одной постели вдвоём, но Изабель знает, что именно так и должно быть.
Её голова уютно ложится Алеку на плечо, его пальцы привычно зарываются в её волосы, и они оба делают вид, что ей снова приснились кошмары. Ничего подобного, и кошмары на самом деле здесь снятся не ей, а ему, но Изабель уже успела понять, что есть вещи, которых Алек ни за что не произнесёт вслух.
Изабель шестнадцать, и она уже успела это понять, а Магнусу восемьсот, и он ничего, ни капли не понимает.
***
Изабель двадцать один, у неё двенадцатисантиметровые каблуки, золотой хлыст и тяжёлая война за плечами. И это много настолько, что она даже не против уступить Эмме Карстаирс звание лучшей Сумеречной Охотницы.
Изабель двадцать один, и она знает, что есть вещи намного важнее.
Она по-прежнему не умеет готовить ни рыбу с томатной пастой, ни суп из томатной пасты и рыбы, и в этом смысле даже здорово, что у Саймона другая диета. Была другая диета. Изабель хватило пары лет, чтобы понять, что от холода ей снятся кошмары.
…Стук каблуков дробным эхом отдаётся в ушах, когда она кончиками пальцев прикасается к бронзовой ручке. Дверь открывается так, будто только этого и ждала.
— Иззи? — Алек вопросительно поднимается на постели и, зевая, трёт глаза. Голос у него сонный.
— Алек, — шёпотом отвечает она.
Это такая игра, можно просто позвать друг друга по имени, и не надо ничего объяснять.
Изабель сдувает чёлку с лица и стягивает туфли, цепляя за задники. Она забирается к Алеку на постель, прячется под одеяло, и весь мир — сверкающая сумасшедшая карусель, — на какое-то время перестаёт существовать.
Это же Алек.
Через две недели Алеку исполняется двадцать три, и Изабель собирается подарить ему на день рождения упаковку фосфорных звёзд.
Fin~